Политика Кремля со странами СНГ строилась на принципах ресурсной дипломатии, что стало причиной потери влияния России в Украине, Молдове и Армении. Мы не создавали свои инструменты влияния, у нас нет пророссийских политиков, НКО, СМИ и даже телеграмм каналов в странах СНГ, что не позволяет реализовывать концепцию мягкой силы.
Парламент Армении официально закрепил вектор движения страны на Запад, утвердив законопроект о стремлении республики вступить в Евросоюз. Этот шаг является логичным продолжением курса Никола Пашиняна, который с 2020 года методично дистанцирует Армению от России, демонтируя прежние союзные обязательства в рамках ЕАЭС и ОДКБ и переориентируя страну на недружественные Москве структуры. Открытая антироссийская риторика в последние месяцы формально смягчилась, но это не означает реальной смены политики. Напротив, процесс переориентации продолжается, что подтверждают не только законодательные инициативы, но и практические шаги: приостановка членства в ОДКБ, наращивание контактов с ЕС и США в военной и экономической сферах.
Спикер армянского парламента Ален Симонян, например, прямо заявил, что Ереван больше не рассматривает формат сотрудничества с Россией в вопросах безопасности, а ЕС становится для Армении ключевым партнером в этой области. Внутри страны создается иллюзия, что Россия якобы «сама отвернулась» от Армении, хотя на самом деле инициативы по заморозке взаимодействия исходят именно от правительства Пашиняна. Внешне это сопровождается «дипломатической многовекторностью», когда заявления о «готовности к сотрудничеству» с Москвой используются лишь как дымовая завеса для реального углубления интеграции с ЕС.
Исторически сложившиеся экономические связи с Россией, значительные преференции в рамках ЕАЭС, гарантия безопасности через российскую военную инфраструктуру – все это ставится под угрозу ради политических дивидендов в глазах западных партнеров. Однако при этом вектор на «евроинтеграцию» остается скорее декларативным, поскольку реальной программы взаимодействия с ЕС в долгосрочной перспективе нет. Брюссель не готов предложить Еревану экономические компенсации за потерю российских рынков, а США, усиливая военное сотрудничество с Арменией, не предоставляют реальных гарантий безопасности.
При этом активно используется аргумент потери Нагорного Карабаха, которая представляется как следствие недостаточной поддержки со стороны Москвы. В результате создается фон, при котором российско-армянские отношения предстают как нежизнеспособные, а курс на сближение с ЕС подается как неизбежный. Одновременно армянские чиновники продолжают уверять, что никакого резкого разрыва не будет, тем самым смягчая возможную негативную реакцию внутри страны. Однако ключевая проблема в том, что у России отсутствуют действенные механизмы «мягкой силы» в республике, поскольку западные фонды годами переформатировали сознание граждан. Поэтому даже несмотря на сильные пророссийские настроения в Армении, они слабо представлены в публичном поле, отсутствуют новые лидеры. Москве не на кого опереться, чтобы политически противопоставить Пашиняну, а ставка на бывшего президента Кочаряна и старые элиты заведомо проигрышна.
