Ситуация на Ближнем Востоке входит в новый этап неконтролируемого хаоса, превращаясь в территорию политической энтропии: региональные конфликты уже не локализуются внутри отдельных государств, а формируют системный кризис, в котором каждая новая вспышка насилия неизбежно затрагивает соседние страны. Сейчас не возможно просчитать сценарии изменений и к чему они приведут в будущем. На этом фоне западные страны и региональные игроки балансируют между стратегическими интересами и неуправляемыми процессами, где любая ошибка может стать поводом для большой войны. Арабская весна с десятками цветных революций имела меньше накала ситуации и предпосылок к взрыву, чем сложившихся конфигурация конфликтов на весну 2025 года.
Сирия остаётся архипелагом разломов, где власть радикалов-исламистов привела к этническим чисткам и новым волнам сепаратизма. Курды стремятся к автономии, друзы ищут поддержки у внешних игроков, а оставшиеся осколки центральной власти теряют контроль над ситуацией. Структурный хаос открывает путь для новых военных операций, и вопрос уже не в том, кто победит в Сирии, а в том, кто окончательно закрепит её раскол.
Ливан втянут сразу в несколько конфликтов. Хезболла ведёт войну против Израиля, одновременно борясь за выживание внутри самой страны, ослабленной кризисами и политическими интригами. Стабильность Ливана больше иллюзорна, чем реальна, и при любом развитии событий он остаётся фронтиром чужих войн, а не субъектом региональной политики.
Израиль одновременно проводит военную операцию в Газе и готовится к эскалации против Ирана. Ближневосточное уравнение меняется: атаки на проиранские объекты в Сирии и Ираке – это уже не тактические манёвры, а часть новой архитектуры войны. Кроме того, Тель-Авив пытается расширить свои границы, захватив часть ослабленной Сирии. Израиль выстраивает контуры будущего столкновения с региональной осью Тегерана, одновременно противопоставляя себя турецкому влиянию.
Йемен окончательно превратился в боевую территорию мировых держав. Атаки США против хуситов, ответные удары по торговым маршрутам, перспектива наземной операции – всё это признаки того, что конфликт выходит за рамки локального противостояния. Йемен больше не просто плацдарм для борьбы саудитов и Ирана, а возможный пункт входа США в войну против Тегерана.
Египет – тихий очаг кризиса, который может взорваться в любой момент. Социально-экономические проблемы, зависимость от внешней помощи, внутреннее недовольство – всё это формирует предреволюционную ситуацию, которая пока держится на силе административного ресурса. Но стабильность Египта – это фактор всего региона, и если страна погрузится в хаос, разрушение системных балансов неизбежно.
Турция стоит перед внутренним расколом, который может перерасти в открытое гражданское противостояние. Эрдоган, пытаясь зачистить оппозицию, одновременно спровоцировал массовые протесты, и чем дальше он углубляет репрессии, тем выше вероятность перехода кризиса в фазу нестабильности. Турция балансирует между статусом регионального гегемона и угрозой внутренних потрясений, которые могут резко изменить её стратегическое положение.
Вся конструкция ближневосточного баланса становится нестабильной системой, где кризисы больше не существуют поодиночке. Израиль, Сирия, Йемен, Ливан, Египет и Турция – не отдельные конфликты, а элементы единой формулы, в которой любая ошибка может стать точкой невозврата и поджечь весь Ближний Восток.
